Ей отказали в конце зимы; прошло лето, но зима вернулась. Наступили короткие дни и недостаток работы. Зимой нет ни тепла, ни света, вечер и утро сливаются в туман, в потемки, за окном серо, ничего не видать. Небо словно свинцовый свод. Весь день сидишь, как в погребе. Солнце выглядит нищим. Ужасное время года! Зима превращает падающую с неба воду и человеческое сердце в камень. Кредиторы преследовали Фантину.
Заработки ее были слишком скудны — долги росли. Тенардье, недовольные ее неаккуратностью, шпиговали ее письмами, приводившими ее в отчаяние своим содержанием и разорявшими ее на почтовые расходы. Однажды они написали ей, что ее маленькая Козетта совсем обносилась, что ей нужно купить в эти холода хотя бы теплую юбку и что матери следует выслать на эту покупку десять франков. Фантина, получив это письмо, целый день комкала его в руках. Вечером она вошла к цирюльнику, магазин которого находился на углу их улицы, и вытащила гребень. Чудесные, белокурые ее волосы рассыпались до колен.
— Какие прекрасные волосы! — воскликнул цирюльник.
— Сколько вы за них дадите?
— Десять франков.
— Стригите.
Она купила теплую юбочку и послала ее Тенардье. Эта юбка привела Тенардье в ярость. Они отдали ее Эпонине. А бедный Жаворонок продолжал дрожать.
Фантина думала: "Моей крошке тепло, я одела ее своими волосами". Она прикрывала остриженную голову кисейными круглыми чепцами и в этом наряде все еще была миловидна. Но в сердце Фантины происходила тяжелая перемена. С тех пор как ей нельзя уже стало расчесывать красивой косы, ей все опостылело на свете. Она долгое время наряду со всеми, чтила дядюшку Мадлена; но, повторяя себе, что он, выгнав ее, был причиной ее несчастья, она возненавидела его, его в особенности. Проходя мимо фабрики в те часы, когда рабочие отдыхают у ворот, она насильно смеялась или распевала.
Одна старая работница, услышав однажды этот смех и это пение, сказала: "Вот девушка, которая кончит плохо".
Она взяла любовника, первого подвернувшегося мужчину, не любя его, чисто из бравады и с отчаянием в душе. Это был негодяй, какой-то странствующий музыкант, праздношатающийся лентяй, который бил ее и расстался с ней с тем же чувством отвращения, с каким она сошлась с ним.
Зато она обожала свою малютку.
Чем более она опускалась, чем более сгущался вокруг нее мрак, тем ярче разгоралось ее чувство к этому ангелочку. Она говорила себе: "Как только разбогатею, возьму к себе мою Козетту", и эта мысль заставляла ее улыбаться. Она не переставала кашлять и временами чувствовала испарину вдоль спины.
И вдруг она получила от Тенардье письмо следующего содержания: "Козетта заболела болезнью, которая не минует здесь никого. Называют эту болезнь сыпной лихорадкой. Нужны дорогие лекарства. Для нас это разорительно, и мы не можем тратиться. Если вы не пришлете нам сорока франков в течение недели, то дочь ваша умрет". Прочитав письмо, она расхохоталась и сказала старой соседке:
— Хороши, нечего сказать! Подавай им сорок франков! Такую безделицу! Ведь это два наполеондора! Откуда я их возьму? Как глупы эти крестьяне!
Однако она вышла на лестницу и перечла там письмо у окна. Затем сбежала с лестницы вприпрыжку и продолжала хохотать. Кто-то, повстречавшись с ней, спросил:
— Что с вами случилось, что вы такая веселая?
— Я получила глупое письмо из деревни, — ответила она. — У меня требуют сорок франков. Эдакое дурачье!
Проходя по площади, она увидела много народа, собравшегося вокруг странного экипажа, на крыше которого стоял, ораторствуя, человек, одетый с ног до головы в красное. Это был странствующий шарлатан-дантист, предлагавший публике вставные челюсти, мази, порошки и эликсиры.
Фантина вмешалась в толпу и принялась хохотать вместе с остальными над речью шарлатана, пересыпанной жаргоном для забавы черни и изысканными выражениями по адресу чистой публики. Зубодер заметил смеявшуюся красивую девушку и воскликнул:
— У вас славные зубы, девушка-хохотушка. Если вы согласитесь продать мне ваши резцы, я заплачу за каждый по наполеондору.
— Это что значит, мои резцы? — спросила Фантина.
— Резцами называются два верхних передних зуба, — ответил дантист.
— Ах, какие вы говорите гадости! — воскликнула Фантина.
— Два наполеондора! — проворчала беззубая старуха. — Вот счастливица, подумаешь!
Фантина убежала, зажимая себе уши, чтобы не слышать хриплого голоса шарлатана, горланившего ей вслед:
— Подумайте, красавица! Два золотых вещь полезная. Если надумаете, приходите сегодня вечером в гостиницу "Серебряная Палуба", я буду там.
Фантина возвратилась домой в негодовании и рассказала приключение старухе Маргарите.
— Подумайте, какая гадость! Вот мерзавец! Как это позволяют подобному негодяю разгуливать по стране! Предлагает вырвать мне передние зубы! Хороша я буду без зубов! Волосы вырастают, не то, что зубы! Ах он чучело! Я предпочла бы броситься вниз головой с пятого этажа! А он вздумал еще говорить, чтобы я приходила вечером в гостиницу "Серебряная Палуба".
— А сколько он давал? — спросила Маргарита.
— Два наполеондора.
— Это составит сорок франков.
— Да, — вздохнула Фантина, — это составляет сорок франков.
Она задумалась и принялась за шитье. Через четверть часа она бросила работу и вышла перечесть письмо Тенардье на лестницу.
Возвратившись на место, она уселась подле Маргариты, пришедшей к ней с работой.
— Не знаете ли вы, что за штука сыпная лихорадка?
— Знаю, — ответила старуха, — это болезнь.
— И на нее нужно много лекарств?
— Еще бы! Кучу лекарств.
— Ну а в чем же, собственно, состоит болезнь?
— Да как вам сказать, человека вдруг совсем скрутит.
— И это привязывается к детям?
— В особенности к детям.
— И умирают от этого?
— Очень часто, — отвечала Маргарита. Фантина вышла еще раз за дверь и перечла письмо.
Вечером она ушла из дому и отправилась на Парижскую улицу, где находились гостиницы.
На следующее утро Маргарита, войдя в комнату Фантины до рассвета, — они работали постоянно вместе, чтобы не зажигать двух свечей, — застала Фантину, сидящую на постели, бледную и дрожащую, как в лихорадке. Она так и не ложилась. Чепец свалился с головы. Свеча прогорела всю ночь и почти что догорала.
Маргарита присела на пороге при виде такого беспорядка.
— Господи! Свечу-то сожгла почти всю! Да что же случилось такое? — спросила она в ужасе, а потом уже взглянула на Фантину, повернувшую к ней свою остриженную голову.
В одну ночь Фантина постарела на десять лет.
— Господи Иисусе! — ахнула Маргарита. — Что с вами, Фантина?
— Ничего, — отвечала она. — Напротив. Теперь моя девочка не умрет от этой страшной болезни за недостатком помощи. Я очень рада этому.
При этих словах она показала старухе два червонца, лежащих на столике.
— Боже ты мой! — воскликнула Маргарита. — Откуда вы взяли такое богатство?
— Я их добыла, — пояснила Фантина и улыбнулась. Свеча освещала ее лицо. Улыбающиеся ее губы были в крови. Красноватая слюна показалась в углах рта, а во рту были две черные дыры на месте двух передних резцов.
Фантина отправила два наполеондора в Монфермейль. Впрочем, это была просто хитрость Тенардье, для того чтобы выманить денег. Козетта и не думала болеть.
Фантина выбросила свое зеркало за окно. Уже давно она переехала из комнатки, нанятой ею во втором этаже, в мансарду под самой крышей, запиравшуюся на щеколду. Это был род чулана, с потолком, скошенным углом до пола так, что беспрестанно рискуешь стукнуться головой. Бедному нельзя дойти до конца своего жилья, как до конца своего существования, иначе, как все ниже и ниже опуская голову. У нее не было уже постели, была тряпица, величаемая ею именем "одеяла", и на полу лежал матрас. Кроме того, в чуланчике был развалившийся соломенный стул. В углу стоял горшок с высохшим розаном. В другом углу — горшок из-под масла, заменявший умывальник; зимой вода замерзала в нем, оставляя надолго кружки льда в горлышке, по мере понижения уровня воды. Фантина, утратившая сначала стыд, утратила затем и кокетство. Это окончательный симптом падения. Она выходила на улицу в грязных чепцах. За недостатком ли времени или просто по неряшливости, она перестала штопать свое белье. По мере того как снашивались пятки, она стаскивала чулки в башмаки. Это было заметно по поперечным складкам. Чинила она свой корсет старыми лоскутьями коленкора, расползавшимися при малейшем движении. Ее кредиторы устраивали ей сцены и не давали ей покоя. Они преследовали ее на улице, поджидали на лестнице. Она проводила ночи в слезах и раздумье. Глаза ее блестели, и она чувствовала постоянную боль в одной точке, в плече под левой лопаткой. Она шила по семнадцать часов в сутки. Но вдруг один подрядчик, поставлявший арестантское белье, раздал заказ по сбавленной цене женщинам, содержащимся в тюрьмах, и снизил заработную плату вольных швей до девяти су в день. Семнадцать рабочих часов с платой до девяти су! Кредиторы стали еще неумолимее. Торговец старой мебелью, взявший у нее почти всю мебель обратно, твердил на каждом шагу: "Да когда же ты заплатишь мне, обманщица!" Господи, чего от нее хотят все эти люди. Она видела, что ее травят со всех сторон, и в ней развивалось что-то похожее на чувство дикого зверя. В это-то время Тенардье написал ей, что они уж слишком снисходительно ждут на ней накопившиеся долги и чтобы она непременно высылала сто франков, без чего они вытолкают за дверь выздоравливающую Козетту, не поглядев на стужу, и пусть она себе хоть околевает на дороге, им что за дело!
— Сто франков, — думала Фантина. — Откуда мне взять такие деньги в один день?
— Нечего делать, — рассудила она, — продам остальное. Несчастная сделалась публичной женщиной.
© «Онлайн-Читать.РФ», 2017-2024
Обратная связь